Раны хуже, чем в Руанде. Как опытные хирурги из Канады и США восстанавливают лица украинцев, искаженные войной — репортаж NV
Международная команда врачей с большим опытом работы в горячих точках планеты проводит реконструктивно-пластические операции украинцам с ранениями лица. Медики в восторге от силы духа своих пациентов.
Алина Смоленская смотрит на своего мужа — 27-летнего Андрея Смоленского — сияющими влюбленными глазами. Она не отрывает взгляда от его пошрамованного лица, пока он тихо и медленно — потому что еще не набрался сил после сложной операции — рассказывает свою историю.
До большой войны Смоленский выстраивал карьеру и наслаждался жизнью — работал риск-менеджером, занимался активными видами спорта, хорошо пел. С его тогдашних фотографий в Instagram счастливо улыбается высокий стройный молодой человек.
В первые же дни полномасштабного вторжения Смоленский пошел в военкомат. Сначала ему отказали, потому что у него не было боевого опыта, но уступать Андрей не собирался и в конце концов надел военный пиксель.
В мае этого года киевлянин уже командовал подразделением аэроразведки в 47-й бригаде, и здесь, на Запорожском направлении, взрыв мины в корне изменил его жизнь.
«Я помню, что был в окопе, открыл глаза, а вокруг темнота, — вспоминает Смоленский свое ранение, — сначала подумал, что это был сон, что никакого задания я на самом деле не выполнял, а просто проснулся под одеялом. Я хотел стянуть его с себя, но рук у меня уже не было, и глаз тоже».
С тех пор за пять месяцев он пережил более 20 операций — сейчас уже перестал их считать. А летом попал в миссию Face the Future Ukraine с участием хирургов из США и Канады, которые приезжают в Украину делать реконструктивно-пластические операции тем, кто пострадал из-за боевых действий.
17 октября международная команда в Ивано-Франковске в течение семи часов восстанавливала лицо Смоленского: ему вставили титановый имплант вместо раздробленной кости под глазом, пересадили кожу с шеи на щеку, чтобы разгладить рубец, который мешал дышать, а глазницы подготовили для косметических протезов.
Все это сделает лицо более гармоничным и функциональным, но зрение не вернет. Однако аэроразведчик не теряет надежды и надеется, что в будущем появятся импланты, которые позволят ему снова видеть.
Хотя людей с обезображенным войной лицом в Украине становится все больше, реконструктивных операций, восстанавливающих способность свободно дышать, есть или просто закрывать веки, а также улучшающих внешний вид, — все еще мало. Да и общего количества людей с травмами лица от боевых действий в Министерстве здравоохранения не называют — отдельной статистики нет. Однако только за время двух украинских миссий Face the Future к их врачам обратилось почти 800 человек, и специалисты считают это лишь вершиной айсберга.
Хоть помочь всем в миссии не могут (во время одной украинской командировки иностранцы делают около 30 операций), но с радостью обучают всему, что знают сами, украинских коллег. У отечественных хирургов опыт реконструкции лиц после боевых ранений пока невелик.
Страшнее Руанды
В отделении микрохирургии ЛОР-органов Ивано-Франковской областной клинической больницы, которая с 17 по 20 октября во второй раз принимает у себя канадских и американских хирургов, не протолкнуться. В одном из углов врачи на украинском и английском языках обсуждают детали операций — всего за четыре дня их проведут 30. Все можно смотреть на мониторе: для интернов устроена трансляция из трех операционных.
По коридору проходит невысокий улыбающийся человек, который словно магнитом притягивает всех вокруг — и врачей, и пациентов. Это доктор Питер Адамсон, профессор медицинского университета Торонто, который в свое время был президентом Канадской и Американской академий пластической и реконструктивной хирургии лица, а в 1996 году основал фонд Face the Future. За это время хирурги, сотрудничающие с организацией, оперировали людей во многих горячих точках планеты.
«Когда в Украине началась эта ужасная война, я почувствовал, что хочу что-то сделать — помочь через наш фонд, через ту работу, которой мы занимаемся уже 25 лет», — говорит хирург NV, пересматривая при этом рабочие документы.
Сам организационный процесс длился год — команда из 15 специалистов, в которую вошли реконструктивные хирурги, окулопласты, анестезиологи и медицинские сестры, смогла приехать в Ивано-Франковск только весной этого года, и это стало 50-й по счету международной миссией фонда.
Но и опытные врачи Face the Future были шокированы тем, что увидели в Украине. Пластический хирург Энтони Бриссет потом признался, что даже после геноцида в Руанде не оперировал таких сложных случаев.
«При нанесении этих травм задействована очень сильная энергия, — говорит доктор Адамсон о своих украинских пациентах. — Будь то пуля или взорвавшаяся рядом бомба — эта энергия просто отрывает куски тела».
Если при ДТП, например, основные структуры лица — кости, нервы, ткани — обычно остаются на своем месте и с ними можно работать дальше, то при ранениях от взрывов снарядов люди могут остаться полностью без носа, глаз, частей лицевого черепа, то есть врачам надо восстанавливать базовые элементы. К тому же сложность заключается в том, что эти травмы комплексные — человек может одновременно потерять глаз, повредить челюсть и иметь трещину в голове.
Среди операций, которые Адамсону в Украине запомнились больше всего, он называет случай Смоленского. Но восхитила доктора не столько сложность травм, сколько жизнелюбивый характер киевлянина и его внутренняя сила, которую российским снарядам одолеть не удалось.
«Он полон оптимизма и собирается и дальше жить свою жизнь, — говорит канадец об аэроразведчике. — С одной стороны, это очень трагическая история, но с другой — прекрасный пример невероятного человеческого духа».
Найти себя
«Правым глазом я увидел красный свет от взрыва, а левым — только белую вспышку, и потом все исчезло», — 26-летний военнослужащий Дмитрий Чеботарев, отдыхающий в палате после операции, рассказывает о своем ранении на фронте в феврале этого года. Его левое веко, под которым больше нет глаза, сшито черными нитками. Осколок, вызвавший травму, прошел через всю голову и остался в нижней части — врачи решили его не трогать.
«Когда пришел в себя в больнице, то думал, как лучше рассказать родным о том, что произошло, — вспоминает Чеботарев, — но они уже знали».
Он берет с тумбочки и показывает пластиковый стаканчик, в котором плавает искусственное глазное яблоко. Имплант сделали для Чеботарева после первой операции, но военный не мог моргать, из-за чего глазница постоянно подсыхала, создавая серьезный дискомфорт. Теперь, после операции в Ивано-Франковске, он сможет полностью закрывать веко.
В соседней с Чеботаревым палате лежит 26-летний Максим Кириллов, он только готовится к операции. После ранения украинские врачи в Житомире взяли хрящ из ребра и вставили ему под глаз, чтобы закрыть дыру, образованную пулей. Позже хрящ вытащили и заменили титановой пластиной, но со временем имплант начал шататься. Поэтому сейчас пластину должны еще раз заменить.
В будущем иностранные врачи обещают удалить ему все грубые шрамы на лице.
«Я понимаю, что полностью моя внешность уже не вернется, даже на 50% не восстановится. Но если можно убрать шрамы, то почему это не сделать?» — во время разговора Кириллов часто улыбается, он не потерял присущий ему нрав.
Украинец вспоминает, как после ранения ловил на себе взгляды прохожих, а бывало и такое, что дети на улице тыкали на него пальцем. Сейчас он перестал на такое реагировать, но надеется, что пластическая операция сделает его незаметным в толпе.
В больнице Кириллов познакомился с 35-летним Денисом Мироновым, который служит в 57-й отдельной мотопехотной бригаде. Их истории удивительно похожи: обоих ранило 27 февраля 2022 года во время выполнения боевого задания, у обоих машины попали в российские засады и были обстреляны врагом. Только произошло это в разных местах: Кириллов был травмирован в Макарове под Киевом, а Миронов — в Северодонецке.
При обстреле две пули попали Миронову в левое плечо, еще одна — пробила щеку и раздробила хрящевую ткань носа. Когда боец впервые увидел себя в зеркале после ранения, то был поражен тем, как изменилось его лицо. Но о возвращении эстетики тогда речь не шла — прежде всего надо было восстановить нормальное функционирование органов.
Военнослужащий семь месяцев лечился в Испании, где ему поставили искусственный плечевой сустав. В раненую щеку вживили пластину, созданную на 3D-принтере, а нос сформировали из хрящей уха. Миронов перенес более 15 операций, но до сих пор не может свободно дышать поврежденным носом, поэтому в Ивано-Франковске ему должны с этим помочь. К тому же врачи хотят максимально улучшить вид лица — «нарастить» щеку, чтобы она не казалась проваленной.
Эстетика важна
Для операций во время миссии выбирают самые сложные случаи, с которыми отечественные врачи не смогут справиться самостоятельно, объясняет Наталья Комашко, председатель Украинской ассоциации эндоскопической хирургии головы и шеи и руководитель проекта Face the Future с украинской стороны.
Сам этот проект значим еще по одной причине — он позволяет медикам в Украине учиться. Для канадско-американской организации важно не просто приехать в какую-то страну и сделать там определенное количество операций: фонд стремится дать местным специалистам — хирургам, анестезиологам, медсестрам — новые знания, чтобы те в будущем самостоятельно проводили аналогичное лечение пациентов.
Как показывает опыт последнего года, это уже работает. Так, весной в больнице был пациент, которому полностью оторвало нос.
«Я не верила, что его человеку можно сделать с нуля», — признается Комашко, которая тогда ассистировала иностранным коллегам. Операция длилась шесть часов. Врачи взяли хрящи из ребер, из ушей — и сформировали новый орган дыхания, а потом накрыли его лоскутом ткани со лба.
Третий этап реконструкции носа того пациента Комашко делала летом сама, без участия иностранцев. Теперь, на вторую украинскую миссию Face the Future, приехало уже пять человек с такой же травмой.
Еще одного хирурга миссии NV удается перехватить для разговора между двумя длительными операциями. У Натальи Бискуп, члена Американского совета пластической хирургии и директора Канзасского центра черепно-лицевой хирургии, должен быть обед, но вместо этого она соглашается на интервью.
«Я не ем», — смеется врач, снимая медицинскую шапочку, от которой на лбу проступает красная полоска. Ежедневно в Украине она участвует в трех операциях, каждая из которых длится от двух до семи часов.
Бискуп родилась во Львове, а потом восьмилетней вместе с родителями переехала в США. Впрочем, у семьи осталась тесная связь с Украиной. С начала войны в 2014 году хирург стремилась помогать родной стране, но из-за рождения ребенка поездку сюда пришлось отложить. Однако сейчас у врача есть возможность оперировать соотечественников, восстанавливая их внешность.
«Самые сложные операции связаны с травмой носа, потому что эти ребята [все 30 пациентов второй миссии — мужчины-военнослужащие] нуждаются в нормальном дыхании, — объясняет Бискуп, — в то же время они хотят хорошо выглядеть. Это действительно трудно».
Эстетика очень значима, отмечает и доктор Адамсон. Особенно когда речь идет о лице.
«Такие травмы чрезвычайно сильно влияют на то, как раненые начинают относиться к себе, на их самооценку, — продолжает хирург. — А уже от этого зависит чувство самоуважения. Поэтому крайне важно, чтобы мы как врачи делали все возможное, чтобы улучшить внешний вид пациентов, потому что это сильнее всего поможет им снова почувствовать себя достойными людьми».
Тем временем уже после операции в своей палате отдыхает 48-летний Николай Псарук. Он служил в Коломыйской десятке — 10-й отдельной горно-штурмовой бригаде. Во время минометного обстрела в ноябре прошлого года в Донецкой области Псарук потерял глаз, а левая его рука почти не функционирует.
Сейчас украинец еще перемотан бинтами после операции, сверху голову пересекает тонкий шрам — там брали ткань для формирования щеки. После того как раны заживут, ветерану в глазницу вставят косметический протез. Так он станет больше похожим на себя прежнего, каким был до войны.
