Высокая зарплата за четвертование. Как в Украине несколько веков назад появилась профессия палача — что входило в его обязанности и социальный пакет
Человеческая жизнь в XVI — XVIII веках мало ценилась, экзекуции и казни за преступления не были редкостью, а палачей называли мастерами справедливости. Впрочем, почти никто не соглашался на такую работу, даже несмотря на высокое вознаграждение и отсутствие налогов.
«Слово палач вызывает в сознании большинства людей четкие однозначные ассоциации, — пишут авторы исследования Криминальный мир старого Львова историки Степан Белостоцкий и Андрей Козицкий, — Для широкой общественности он не столько страшный, сколько опереточный персонаж, которого невозможно представить без большого топора и красного колпака. Реальное положение вещей имеет очень мало общего с теми мифами».
В XVI — XVIII веках это была очень выгодная работа, за которую платили приличные деньги. Но во всех уголках современной Украины найти профессионального палача было крайне сложно: магистраты боролись за эти дефицитные кадры, переманивая из города в город (а порой приглашали их из других стран), и боялись их потерять. Почти повсеместно эти должности оставались вакантными.
Например, в 1703 году в городе Чертков несколько месяцев откладывали казнь преступника, который обокрал костел, — никто из местных жителей, несмотря на решение суда, не соглашался отсечь голову вору. Ближайший палач находился в Каменце, однако местные власти не хотели отпускать его для подработки в другом городе, потому что понимали, что тот может не вернуться, соблазнившись на большую плату. Проблему удалось решить только под личную расписку бурмистра Александра Злотницкого.
По тем временам публичные наказания побоями, увечьями и убийством были привычным явлением, а толпа охотно собиралась на площадях и улицах, чтобы посмотреть на развлечение. Несмотря на это кровавое ремесло вызывало среди людей осуждение и считалось бесчестием. Палачей не называли по имени или фамилии, а употребляли слова мистр, оправец, господин малодобрый, экзекутор, или же, когда хотели высказаться уважительно, — мастер справедливости.
Палачей и их жен и детей не пускали в храмы, на них не распространялись религиозные обряды, священник не слушал их исповедей.
Сохранилось свидетельство того, как в начале XVIII века набожный полтавский палач Хведир был вынужден ехать аж в Киев и выпрашивать разрешение на молитвы у митрополита Варлаама Ясинского. Тот смилостивился и дал ему письмо с такими словами: «Палачество, правда, нечестное дело, однако и не грешное. Палач никого не судит, не забивает невиновного, а осужденного или обвиненного».
Письмо переписывали как диковинку, ведь такой щедрости еще не слышали. Городской писарь Роман Лозинский его знал наизусть, и занес в городские актовые книги.
Если палач решал сменить профессию, это становилось проблемой, ведь ни один цех не брал его на работу, ведь цехам и ремесленникам запрещалось заключать любые соглашения с мастерами справедливости.
Попросить у палача в долг деньги или одолжить какую-то вещь считалось позором, поэтому никто этого не делал. Ему никто не оставлял наследства и ничего не дарил, на него не подавали в суд и не ввязывались в спор. Палач и его семья были лишены возможности участвовать в общественных делах или выборах. Заговорить с палачом на улице или даже просто поздороваться было настоящим бесчестием: люди переходили на другую сторону и опускали глаза, увидев такого господина издалека.
Сначала палачей назначали из числа тех, кто сам должен был быть казненным по приговору суда — если человек соглашался сохранить себе жизнь ценой других. Но даже среди обреченных было немного желающих. Также палачей искали среди бродяг, нищих, бывших заключенных и другой сволочи.
