«У россиян все — только фасад». Как гастроэнтузиаст Алексей Любецкий стал боевым медиком
Алексей Любецкий, боевой медик отряда Закарпатской ТрО (Фото:Алексей Любецкий via facebook)
В прошлом бизнесмен из Закарпатья, а теперь боевой медик Алексей Любецкий рассказывает, почему вступил в ряды ТрО, и объясняет, благодаря чему их подразделение стало самым известным подразделением украинской ТрО в Новой Зеландии.
NV продолжает серию публикаций о жизни и борьбе украинцев к годовщине полномасштабного вторжения РФ 24 февраля.
Алексей Любецкий — боевой медик роты огневой поддержки 68 батальона Закарпатской территориальной обороны. До начала полномасштабной войны был бизнесменом: работал в одной из израильских компаний и занимался развитием сферы smart city. В качестве хобби возрождал местную узкоколейку и устраивал гастрономические туры по Закарпатью. В ряды ТрО вступил на второй день вторжения, 25 февраля 2022-го.
За время своей службы Алексей Любецкий давал десятки интервью телеканалам и газетам всего мира: он общался с индийскими, венгерскими, итальянскими журналистами, излагая им детали о развязанной россией войне. О его подразделении ТрО рассказывали даже в новозеландских медиа.
В интервью NV, посвященном годовщине полномасштабной войны, Алексей Любецкий рассказывает, как стал боевым медиком, в чем особенность службы в ТрО и о чем чаще всего спрашивают иностранные журналисты.
Об узкоколейке
Это Боржавская железная дорога, построенная еще при Австро-Венгерской монархии, в 1908 году. Там уже нет движения не менее пяти лет. У меня возникла идея ее возродить путём реализации гастрономических туров. При помощи команды единомышленников мы запустили небольшую пассажирскую дрезину на батареях Тесла и начали делать винные туры по Закарпатью. Это все происходило с помощью местного бизнеса, общины: мы запустили сбор средств «Спільнокоштом», чтобы прочистить колеи — около 15 км, и начать таким образом возрождение узкоколейки. В общей сложности ее протяженность около 85 км.
Проект я назвал «Крізь гори» и занимался этим до ухода на фронт. Под этот проект мы выиграли небольшой грант от Агентства регионального развития Закарпатья.
Я стараюсь поддерживать этот проект и сейчас: веду страницы в соцсетях, договариваюсь о производстве второго, более вместительного локомотива.
О начале полномасштабной войны и вступлении в ТрО
Я присоединился к ГО Украинский Легион в 2017 году с целью получить новые навыки, прежде всего по тактической медицине. Мне удалось попасть в круг единомышленников — классных людей, на которых можно положиться.
В первый день масштабной войны я ушел добровольцем в военкомат. Вообще-то я ограниченно пригоден к военной службе и по должности — делопроизводитель. Однако мне хотелось чего-нибудь большего. Поэтому в результате записался в территориальную оборону в Закарпатской области. Особенность территориальной обороны в том, что она объединяет людей, родом из одного края. Каждый из них уже что-то видел в своей жизни, чего-то добился. Это формирует определенные отношения между людьми.
Моя мама — врач, лор по специальности. Она активно уговаривала меня пойти в медицину, но мне всегда больше нравилась юриспруденция. Хотя в детстве было такое, что я мечтал стать водителем скорой помощи.
Так получилось, что я был одним из немногих, кто знал, что такое турникет и как его накладывать, и мне предложили стать боевым медиком. Впоследствии я также прошел обучение в ОО «Білі берети», которая занимается подготовкой специалистов по оказанию первой медицинской помощи. Это курсы, обучение на которых происходит в условиях, максимально приближенных к реальным.
Мой побратим Алексей Кавлак, владелец тренингового центра Aid Brothers и член ОО «Український Легіон», погиб в сентябре 2021 года вследствие подрыва авто в Днепре. Это был большой удар, потому что через его курсы на тот момент прошли тысячи людей. Мне уже тогда стало понятно, что следует ожидать полномасштабного вторжения.
Раньше люди, которые не были причастны к боевым действиям, вообще не интересовались тактической медициной, не имели навыков по оказанию первой помощи. Эту культуру в целом нужно повышать, как среди гражданского населения, так и военных, рассказывать об этом надо еще в школах. Люди начали интересоваться этими знаниями, когда уже после полномасштабного вторжения появились первые раненые. Тогда же стали обращать внимание, например, и на содержимое своих аптечек.
О службе, эвакуации раненых и сборе на авто
За этот год мы уже побывали во многих местах: на Сумщине, Слобожанщине, ну и сейчас — вторично Донецкая область. Я выполняю боевое задание под Бахмутом.
Летом под Долиной был ранен реактивной артиллерией врага, спасая побратима. Хотя ранение было незначительным, но дало понимание [по поводу практического использования] первых навыков.
Мы не являемся штурмовым подразделением. Можем находиться в 5 км и охранять артиллерию, или же на блокпостах, на позициях, дежурить на точках эвакуации.
Эвакуация раненых — одна из моих основных задач. Это происходит по протоколам MARCH, признанным во всем мире. Алгоритм действий боевого медика на фронте зависит от уровня опасности: зелёный, желтый или красный. В моменты, когда это красный уровень, то есть вокруг есть прямая угроза для жизни и здоровья самих медиков, они не должны рисковать своей жизнью и не выходят. То есть, если получил ранение на поле боя и продолжается обстрел, я не буду передвигаться туда. Прежде всего необходимо обеспечить собственную безопасность, а затем оказывать помощь другим. В красной зоне можно максимум остановить критическое кровотечение раненому, но это на свой страх и риск. Конечно, мы должны руководствоваться этими алгоритмами, но иногда жизнь вносит свои коррективы.
Всё зависит от интенсивности боев. Можно стоять на первой линии в течение трех месяцев и ничего не будет происходить, но если подразделение активно сражается, и бригада — штурмовая, ситуация будет совсем другой. Штурмовые бригады — это элита, лучшие бойцы. У ТрО — другие несколько отличающиеся задачи. Впрочем, бывает место для отваги: во время службы я встречал немало бойцов, на которых сам — равняюсь.
Что касается обеспечения, нам всего хватало и хватает. Во всех есть аптечки, регулярно обновляется содержимое этих аптечек, есть медицинские ноши и другие необходимые вещи. Каждый наш боец имеет как минимум два CAT’овских турникета, целокс и другое. Индивидуальные вещи типа подсумков, на мой взгляд, лучше покупать себе самостоятельно.
За это время нам многие помогли и продолжают помогать, поэтому мне не хочется перечислять, чтобы кого-то случайно не забыть. Это очень много людей: кто-то помог машиной, кто-то наборами продуктов быстрого приготовления, кто-то термоодеялами, аптечками, ну и так далее. Помогают побратимы, волонтеры, местные жители в населенных пунктах, где находится наше подразделение. И за это мы очень всем благодарны.
Сейчас мы собираем на медевак — бронированный автомобиль для эвакуации раненых. Машина нужна для военных, ведь без нее невозможно быстро передвигаться из одной точки в другую, и выполнять ряд задач: от перевозки людей до транспортировки необходимых вещей.
Кстати, с машинами нам очень помог фонд Сергея Притулы — благодаря этому мы стали более мобильны. Например, прямо сейчас я еду в Краматорск за дровами для дома, потому что на улице — зима, и дрова необходимы для более комфортного пребывания на местах.
Об интервью для иностранных медиа и популярности в Новой Зеландии
Я даю много интервью иностранным СМИ, в частности итальянским, ведь говорю по-итальянски и жил в Италии семь лет — наше подразделение было в прайм-тайм на RAI unо. Также у меня был опыт интервью венгерскому изданию. До вторжения также общался с индийским телеканалом. О нашем подразделении рассказывали немецкое издание Der Spiegel, итальянский телеканал Sky и испанский Telecinco.
Кроме того, мы наиболее известное подразделение территориальной обороны Украины в Новой Зеландии — часто давали интервью также их местным медиа. Так случилось, что у меня там есть друг, депутат городского совета, с которым я раньше общался по поводу узкоколейки.
Характер вопросов отличается в зависимости от медиа, от журналиста. Но вообще могу сказать, что все те стереотипы в отношении Украины, относительно войны в Украине, которые, возможно, раньше существовали за границей, наконец-то развеялись. В том числе и благодаря длительной, активной дипломатической работе.
Однажды в Краматорске мы познакомились с парнем, американцем, который работает фиксером для таких иностранных изданий, как Al Jazeera. Это бывший морпех. Он очень помог нам в свое время, однако, к сожалению, я не могу даже назвать его имя.
Об обеспечении российской армии и опыте проживания в россии
Аптечек российской оккупантской армии не видел. Но приходилось видеть шлемы времен Второй мировой войны, видел их броники сомнительного качества, видел их пауэрбанки и зарядные станции — новые, однако произведенные по технологиям неизвестно какого века. Я только могу представить, какой у них уровень обеспечения в целом.
У меня есть опыт пребывания в разных странах бывшего СССР, в том числе и в россии. Также в течение некоторого времени жил на Чукотке. Позже ездил в россию в командировку. Этот опыт дал мне понять, как все-таки неоднородна россия: я путешествовал из Казани в Нижний Новгород, и могу утверждать, что это два совершенно разных города.
Когда выезжаешь за пределы Москвы или Санкт-Петербурга, россия становится совсем другой. У россиян все — только фасад. Все такое «дутое», как турецкое золото. Поскоблишь, а под ним ничего нет.
