Потеряла на войне мужа. «Узнать тело было невозможно» — история одной реабилитации после пережитой трагедии
Несокрушимая мама Юлия (Фото:личный архив Юлии)
Юля — 40-летняя мама из Кривого Рога. До 24 февраля в прошлом году она жила в Ингулке, работала в школе, вместе с мужем воспитывала дочь. Но спокойную и счастливую жизнь семьи разрушила война.
К ривой Рог — территориально растянутый город, мы живем в южной его части, в Ингулке. 24 февраля очнулись от взрывов. Неподалеку от нас летали российские ракеты. За весну и лето мы привыкли к обстрелам. Они были постоянно, почти каждую ночь. Тогда русские войска стояли недалеко, долетало часто. Во время артиллерийского обстрела нет тревоги, его невозможно отследить, поэтому узнавали об обстреле, когда уже слышали взрывы.
Мы решили не уезжать из города. Ибо если все уедут, то чьим будет этот город? Ночевали в коридоре.
Несколько раз снаряды разрывались очень близко. А однажды летом, в 5 утра, кассетная бомба прилетела во двор нашего многоэтажного дома. Сначала мы проснулись от ужасно громких взрывов, а потом услышали страшный шорох — это разрывались маленькие кассеты. У нас в квартире оконные рамы вылетели вместе с оконными стеклами. Разбилось все, что могло разбиться. Дотла сгорела машина во дворе. В то утро погибли трое — отец с девочкой, которые делали зарядку на спортивной площадке на улице, и женщина, которая шла на раннюю смену в детский сад. Смерть была очень близка…
В сентябре моего мужа мобилизовали. До этого он никогда не держал в руках оружие, работал на фабрике дробильщиком. Я ужасно переживала, жила от звонка до звонка, от смс до смс. Ага, пришло сообщение, что не смог дозвониться, значит, с ним все ок, просто нет связи. 19 октября он с группой пошел в контрнаступление в Херсонской области. И я не дождалась звонка.
Я не помню, что испытывала после 19 октября. Сначала пришло извещение, что мой муж пропал без вести. И я круглосуточно искала его: звонила по всем инстанциям, пересматривала российские группы в соцсетях — а вдруг увижу знакомое лицо среди пленных? Могла 350 раз посмотреть видео с ранеными, пытаясь найти кого-то похожего на любимого.
Потом я узнала, что группу моего мужа взяли в мешок, накрыли танками. Эта территория была серой зоной, поэтому наши военные не могли дойти туда, чтобы вывезти тела и понять, кто попал в плен, а кто погиб. Эта территория стала доступна только через три недели. Все это время тела находились на открытом воздухе, под дождем и солнцем. И когда их привезли в ноябре в Кривой Рог, их было почти невозможно узнать. Мой муж очень любил кожаные браслеты. На одном из погибших был такой же браслет, как у него.
На опознании я чувствовала, что там лежит мой любимый. Но не хотела быть неуверенной и похоронить живого мужа. Потому подала заявку на ДНК-тест. Срок — три месяца, но очередь — еще три месяца.
Я очень странно себя чувствовала: то ревела, то смеялась. Признаюсь, на «Несокрушимую маму» ехать не хотела. Сделала это ради дочери. Теперь понимаю, насколько правильным это решение было. На первой встрече с психологом я все время плакала. Я просто все время плакала. А теперь могу улыбаться. Стала больше понимать себя, свои реакции. Теперь я знаю, что смогу помочь свекрови, которая оплакивает сына. И пережить результаты ДНК-теста и захоронения. Я пыталась быть сильной для свекрови, для ребенка, но здесь я поняла, что нужно давать себе время быть несильной.
Программа реабилитации «Несокрушимая мама» специально разработана специалистами психологии и посттравматических синдромов для женщин и детей, пострадавших от войны. Это 3-недельный офлайн-лагерь, где с участниками проекта работают психологи. А потом — онлайн-поддержка. Смена, на которой проходила реабилитацию наша героиня, была организована «Фондом Маша» вместе с Гуманитарным проектом Saving Lives.
Поддержать наших «Несокрушимых мам» можно здесь.
