Женщины на фронте. Ветеранка Катерина Приймак — о том, как пройти путь от «невидимого батальона» до 60 тысяч украинок в ВСУ
Катерина Приймак (Фото:личный архив героини/коллаж NV)
Фонд Елены Пинчук совместно с Женским Ветеранским Движением и NV рассказывают истории украинок, защищающих нашу страну в войне против России и своим примером доказывают, что нет такого, что не под силу украинским женщинам. Как поменяли офисы, успешную карьеру, научную деятельность и собственный бизнес на форму и службу — в спецпроекте Женщины на фронте. С героинями поговорила Юля Янчар.
Катерина Приймак
Я ветеранка и доброволица, парамедик и госпитальер. В 2014 году ушла на фронт и в 2015 оставила службу, но продолжаю бороться на своем фронте ради женщин, которые до сих пор служат. Я работала парамедиком в Песках, шахте Бутовка Донецкой области в составе эвакуационной группы. Для меня важно, чтобы женщины-защитницы были наравне с мужчинами-защитниками, я против гендерных стереотипов.
Наша история началась еще в 2015 году, когда мы начали строить сообщество девушек с военным опытом с адвокационной кампанией «Невидимый батальон». Моя коллега Мария Берлинская начала развивать центр аэроразведки и заметила, что есть определенные проблемы в отношении женщин, что есть неравенство, предвзятое отношение. Это и стало стартом развития нашего комьюнити. Девушки с боевым опытом начали знакомиться между собой, и это исследование показало, сколько существует проблем.
Невидимый батальон перерос в крупную информационную кампанию. Три года мы доказывали, чего стоим и что мы тоже можем служить. Женщины де-юре служили на должностях обслуживающего персонала, а де-факто выполняли боевые задания на передовой. Были закрыты боевые вакансии для женщин. Они могли служить, но только в делопроизводстве, кухарками, кладовщицами, а боевые должности были запрещены. Хотя девушки шли с такими же чувствами, как и мужчины — защитить свою родину.
Сейчас ситуация поменялась. Мы добились, чтобы 63 боевые должности открыли для женщин и еще одно мировоззренческое изменение произошло — девушки смогли поступать в военные училища, в частности Ивана Богуна, — это было до 2019 года также запрещено. Но мало просто открыть должность для женщин — нужно сделать доступной медицину для женщин-военных, материальное обеспечение. До сих пор существуют определенные структурные проблемы, которые мы должны устранить на законодательном уровне. Когда есть медицина для женщин, но там не хватает гинеколога — нам нужно структурно решить эту проблему и сделать так, чтобы эта система работала. Войско обновляется, приходят другие люди, с другими ценностями, внесистемные люди, но махровый кабинетный сексизм «совковый» остался во многих местах.
В рядах ВСУ сейчас служит более 60 тысяч женщин — это больше, чем в армии Израиля. Это самое большое количество женщин в армии на всем европейском континенте. И я уверена: если наша армия как основную ценность начнет провозглашать профессионализм — тогда я скажу, что у женщин в армии не будет проблем. Каждый человек будет меряться в соответствии с профессиональными навыками, какой он есть в работе, а не какого он пола. Мы не можем говорить, что не будет дискриминации, но первое, что важно — это профессиональный подход. И должны быть все механизмы противодействия несправедливости.
От «невидимого батальона» до 60 тысяч женщин в ВСУ — это заслуга наших всех боровшихся девушек. Мы работаем так, как работает демократия. Мы берем сообщество заинтересованных и лоббируем их интересы. И мы сами заинтересованы и сами защищаем свои права и расширяем наши возможности. Конечно, ранее никто не говорил о женщинах в армии, а «невидимый батальон» поднял этот вопрос. Мы из «невидимого батальона» переросли уже в видимую организацию «Женское ветеранское движение», к которой прислушиваются и государственные органы, и Минобороны.
Но мы хотим больше — мы за профессиональный отбор в армию. Это изменения в кадровом подходе — и женщин, и мужчин. Именно это изменение уничтожит все гендерные манипуляции. Ибо если ты прошел или прошла прозрачный понятный отбор, отвечаешь ценностям, мотивации и требуемым профессиональным навыкам, тогда ни один человек не скажет «у нее полковник патрон», или «она пошла туда замуж выйти» или еще что-нибудь из такого токсического рода.
Мы не говорим, что каждая женщина или мужчина приспособлены к службе в армии, но те, кто хочет себя там реализовать, кто мотивирован и понимает, почему он туда идет — у него или у нее нет никаких барьеров для этой реализации. Ибо у нас много анахронизмов, когда за выслугу лет, а не за твои заслуги ты получаешь новый ранг. Ты просто просиживаешь 5 лет, чтобы получить новое звание, и у тебя оно будет даже если ты ничего не будешь делать. Это до сих пор сохраняется при отсутствии изменений. Мы хотим это изменить на законодательном уровне.
Что касается женщин — у нас еще очень много работы. Ведь если посмотреть любой закон или подзаконный акт, и это касается любой сферы, на соответствие с гендером по сектору военной безопасности и обороны — каждый человек, попадающий в эту систему, автоматически трактуется как мужчина. Поэтому все потребности привязаны к мужчине. Даже есть такой момент — самая высокая степень посмертной награды. Представьте себе: родственник должен получить награду посмертно за мужа или жену… а у нас автоматически только вдова может получить это. А если ты вдовец, то это невидимая категория, как будто ее не существует.
И каждый документ на каждом этапе заложен так, что потребности ветеранов или военных трактуются только как мужские. Поэтому женщинам до сих пор выдают мужские трусы и форму. И за год войны мы еще не получили женскую форму, хотя она уже тестируется в Минобороны. Сейчас общественные организации, изготовившие лекала, подались на тестирование. Минобороны принялись их тестировать и, надеемся, будут внедрять.
Так быть не должно, потому что общественный сектор делает вместо государственного сектора его работу. Но со всем тем это уже огромный успех и дай бог, чтобы они довели это дело до конца. И это наиболее легко исполняемая вещь в армии. Хотя стоит отметить, что нигде в мире нет женской формы, которая дается на обеспечении. Есть либо универсальная, которую можно подтянуть под свое тело, либо мужская. Как сами девушки говорят, нам важны дроны, оружие, тачки, потому что для них форма не самая большая потребность, но это символичность. Это о том, как вы приняли женщин и перестали им выдавать мужские трусы, потому что вы видите в ней человека, не что-то опосредованное — солдата (а он автоматически мужик), а видите человека и кадровый потенциал.
Украинский кейс с женщинами в армии может послужить примером европейским странам. Мы должны быть лидерами по этой теме, у нас феноменальная история становления женщин в армии, у нас квантовый скачок во всех темах гендерного равенства в сфере обороны. Это все происходит вследствие того, что у нас есть война и постоянно приходят люди внесистемные — из других профессий, из корпоративных культур, и надо давать им шанс построить армию вопреки совку, который там до сих пор живет. И такие истории, как само общество берет и делает — это что-то! Ту армию, которую мы все так любим — не государство создало, ее создали только пришедшие туда люди.
