Есть, бегать и заниматься любовью по свистку. Режиссер Ахтем Сеитаблаев и актер Евгений Черников — о фильме Номера по пьесе Олега Сенцова
Интервью с режиссером антиутопии Номера Ахтемом Сеитаблаевым и исполнителем роли Седьмого Евгением Черниковым, давним другом Олега Сенцова. Сегодня, 19 ноября, фильм выходит в прокат.
В Интервью Нового дня на Радио НВ ведущие Алла Кошляк и Валерия Широкова поговорили с известным украинским режиссером Ахтемом Сеитаблаевым и исполнителем роли Седьмого Евгением Черниковым о работе над фильмом Номера по одноименной пьесе Олега Сенцова, написанной в 2011 году, его идее и съемках в необычных условиях.
В четверг, 19 ноября, фильм Номера выходит в украинский прокат. Его международная премьера состоялась в феврале на фестивале Берлинале 2020 в рамках специальной программы. Тогда фильм собрал множество положительных отзывов от западных кинокритиков, в частности, о картине написали Variety, Screen Daily, Cineurope, Deutsche Welle и др., а залы во время фестивальных показов были всегда полны.
К работе над Номерами также привлекли международную команду: второй продюсер фильма Дариуш Яблонский, оператор-постановщик номинант премии Европейской киноакадемии Адам Сикора и режиссер монтажа, работал с оскароносной картинами Холодная война и Ида режиссера Павла Павликовского — Ярослав Каминский. Продюсером с украинской стороны стала Анна Паленчук. Главные роли в фильме также исполнили Виктор Андриенко (Ноль) — Заслуженный артист Украины, Виктор Жданов (Третий) — обладатель премии Золотая Дзига за роль в фильме Вулкан, Максим Девизоров (Одиннадцатый) и Мария Смолякова (Десятая) — звезды сериала Первые ласточки.
— Номера — это антиутопия, которая показывает борьбу человека с системой. Расскажите, пожалуйста, историю чего, кого, кому и зачем фильм рассказывает?
Ахтем Сеитаблаев: Для меня Номера — это своеобразный Ноев ковчег, содержащий много жанров и поджанров. Там довольно свободно себя чувствует и антиутопия, и драма, и даже трагедия, и мелодрама, и немного детектива.
Его персонажи, номера, стремятся получить хотя бы одно подтверждение того, что они являются не просто функцией, а хотя бы именами, разные: милые и забавные, неверные и страстные, убедительные и такие, которые очень хотят понять, он или она имеет право на то, чтобы их любили или нет. И действительно ли эти правила, которые неизвестно кто написал, нужно выполнять, потому что в них мало логики с точки зрения просто нормальной жизни человека. И почему человек должен быть как скот, который ест по свистку, бегает по еще какому-то сигналу; и почему заниматься любовью с любимым человеком можно только в так называемый «день передачи эстафетной палочки», а не тогда, когда эти двое решили.
С одной стороны вроде бы ничего нового мы зрителю не рассказываем. Очень классная составляющая вашего вопроса — зачем. Обычно на такой вопрос я отвечаю: «Знаете, молитва тоже не старится от того, что ее много раз на протяжении многих столетий рассказывают». И в этом смысле драматургия Олега, как по мне, безусловно чрезвычайно талантливая, это очень хорошая гигиена самого себя. Тебе еще раз рассказывают фундаментальные и очень ценностные вещи для каждого человека, но они представлены в такой, по-моему, классной форме, что это не выглядит как моралите, а как довольно эмоциональное и очень интересное путешествие.
— Фильм Номера о людях с их страхами, сомнениями, попыткой казаться лучшими, чем они есть на самом деле. Евгений, каково было играть такую роль?
Евгений Черников: Очень просто. Думаю, что в каждом человеке присутствуют все эти качества, которые есть в Седьмом, вопрос только в том, насколько каждый человек лично может побороть себя и разобраться с собой, потому что Седьмой — это действительно персонаж, который ищет ответы на вопросы из-за недостатка информации в этом антиутопическом мире.
И метания его души очень эксцентричные, у него даже есть такой текст, если помните: «Тогда все узнают, какой я на самом деле». Потому что он, как вы правильно сказали, представляет себя одним, а его действия, которые он не может побороть в себе, показывают его немного другим. И для меня это тоже не просто антиутопия, потому что я как актер и исполнитель одной роли все же более узко смотрю на эту работу. Для меня это действительно фильм о борьбе человека со своими страхами, с собой и о ее росте или фиаско в этом росте.
— Номера — это прежде всего был спектакль, и в фильме действие развивается в спортивном зале. Почему вы выбрали такую форму?
Ахтем Сеитаблаев: То, что вы видите в фильме, соответствует ремаркам автора пьесы Олега Сенцова. Это такой наполовину стадион, который находится непонятно где, то есть стадион внутри большого зала, и то ли этот зал существует, то ли его нет… Олег это оставляет на откуп зрителю, но это все же стадион по оригинальной ремарке Олега. Мы в течение месяца проводили репетиции и сначала поставили спектакль в Крымском доме. Но спектакль мы ставили сразу, понимая с какой стороны и как будет двигаться камера, две камеры, три камеры, а актеры уже знали рисунок мизансцен.
— На стадионе висят плакаты, в которых прослеживается аналогия с Советским Союзом, также в фильме говорится о «вате», одновременно этот фильм говорит нам о современной ситуации, борьбе человека с «совком в голове»?
Ахтем Сеитаблаев: Олег написал эту пьесу в 2011 году, и затем, уже находясь в Лефортово, если я не ошибаюсь, доработал ее.
Евгений Черников: Слово вата было [с самого начала], и оно в тексте не используется в смысле, в котором мы сейчас его понимаем.
Ахтем Сеитаблаев: Олег и его драматургия, в частности Номера — это наглядный пример того, как чрезвычайно одаренный и талантливый человек может предсказывать, а скорее предчувствовать то, что будет происходить потом. И это уже не раз происходило в целом в истории литературы, драматургии и человечества, мы об этом много шутили чуть позже, когда, например, в России началось «обнуление Путина»… (Ноль — один из главных персонажей фильма Номера — nv.ua)
Евгений Черников: Что касается плакатов и всей атмосферы: не будем забывать, что это антиутопия и такие вещи использованы как условность пространства, тоталитарные режимы или режимы, которые должны быть утопическими, становятся антиутопическими, это составляющая антиутопии и все это намек на антиутопию.
— Олег Сенцов находился в заключении, когда шла работа над фильмом, но вам удалось найти механизмы сотрудничества. Как это было?
Ахтем Сеитаблаев: Как раз в это время Олег вел голодовку. И позже, когда я или руководители департаментов (художники по костюмам или художник-постановщик) получали от него письма, я удивлялся тому, насколько четко, подробно, внятно Олег представлял себе свою картину. И если бы я не знал, что он находится в заключении и в общем-то почти каждую минуту стоит вопрос жизни или смерти (потому что человек более 100 дней голодует), сложно себе даже представить, как он находит силы для того, чтобы так погружаться в процесс.
Возможно определенной степени это является подтверждением слов одного из узников Освенцима, которому удалось выжить в том аду. Он сказал, что нужно во что-то верить, хотя бы во что-то одно, в то, ради чего вы будете жить. И слава Всевышнему, Олег выжил. И произошло то, о чем мы мечтали — мы вместе были на премьере.
В нашей переписке набралось более 100 писем. И с самого начала я и вся наша творческая группа изложили Олегу, чтобы не возникало споров, свой личный взгляд, потому что это коллектив индивидуальностей, которые сознательно собрались в одном городе, в одно время, к тому же потом мы еще выяснили, что подавляющее большинство творческо-постановочной группы из Крыма. И мы в первом же своем послании к Олегу написали, что, чтобы не происходило, он должен знать, что последнее слово всегда будет за ним.
— Вы помните ответ на ваше первое письмо?
Ахтем Сеитаблаев: Да. «Мой крымский брат, я хочу, чтобы ты снимал мое кино».
Ахтем, чувствовали ли вы на себе давление и бремя ответственности, поскольку за судьбой Олега Сенцова наблюдала не только Украина, но весь мир.
Ахтем Сеитаблаев: Это была одна из причин, почему я три раза отказывался браться за фильм, потому что знал, что снова начнутся разговоры: «Опять этот татарин взял хайповую тему, то Киборги, то Захар Беркут…»
— Вас обвиняли, что вы пытаетесь пиариться на фамилии Сенцова?
Ахтем Сеитаблаев: Конечно. Я знал об этом. И я очень не хотел, чтобы имя человека, которого я очень уважаю, который напоминает всему миру о моем Крыме, в котором я не был семь лет, и только несколько раз за это время видел своих родителей и детей, делает это мужественно и с большим достоинством, чтобы весь мир не забывал о Крыме. И я сделал то, что должен был сделать. Я знаю, прости, Евгений, что говорю это и тебя, ты вообще много лет знаком с Олегом, каждому из съемочной группы этот фильм был даже нужнее.
— Евгений, вы давний друг Олега Сенцова. Насколько вам комфортно было работать над его спектаклем? И есть что-то такое, что вы смогли передать только благодаря тому, что вы понимаете контекст?
Евгений Черников: Пожалуй, я вообще смог что-то передать только потому, что понимал контекст Олега, и пьесу я эту читал впервые, когда он ее только написал, еще в 2011 году. И могу сказать, что это миф, что Олег редактировал в Лефортово эту пьесу. Там, видимо, он редактировал вариант для российской постановки Театра Doc. А пьеса, которую мы ставили, осталась в том виде, в котором он ее написал в 2011 году. Я достаточно близко знаю Олега, и я вижу в этой пьесе во всех персонажах присутствие самого Олега и его борьбу, его размышления о жизни. И это мне очень помогло в работе.
— Когда Олег Сенцов вернулся на родину, на каком этапе был фильм?
Ахтем Сейтаблаев: Мы до последнего ждали, мы все мечтали, что, возможно, так случится, что именно перед съемочным периодом Олег выйдет, потому что единичные слухи были, что якобы что-то может произойти такое, что Олега освободят. Честно говоря, где-то внутри себя я уже не очень верил этому, наблюдая как этот персонаж по фамилии Путин относится именно к его личности, воспринимая как личное оскорбление от Олега. И Олег сам написал: «Ребята, не ждите, я не выйду. Снимайте и вперед». И мы начали снимать. И когда Олег был на свободе, фильм был смонтирован, готов, озвучен. Но надо сказать, что Олег посмотрел его еще во время заключения. Мы сначала через адвоката передали фильм в виде раскадровок. А потом уже через некоторое время стало возможным принести телефон и показать ему готовый фильм.
— Ваш персонаж, Седьмой, переживает, что он слаб, что ему не хватает духу спасти любимую женщину, собственного ребенка, он думает, что он бездарь, затем делает небольшой шаг к революции, и он постоянно сомневается, и часто кажется отрицательным персонажем. Вы отметили, что, зная хорошо Олега Сенцова, вы видите в каждом персонаже его самого. Можете объяснить, какую долю себя вложил в этого персонажа Олег?
Евгений Черников: По моему мнению, вообще в искусстве режиссер ставит спектакль или фильм о себе, актеры играют о себе, а зритель смотрит о себе. И происходит этот контакт, когда фильм созвучен с внутренним миром и переживаниями зрителя. Поэтому я не могу сказать, сколько в Седьмом процентов от Олега. Но уверен, что каждый, кто будет смотреть фильм и посмотрит на Седьмого, и сравнит его с собой, тоже найдет в нем много черт, которые ему нравятся или не нравятся. Но они присутствуют, и смысл именно в том, чтобы становиться лучше, развивать какие-то хорошие черты в себе и избавляться от отрицательных.
